Вначале мы пытались набросать план, что называется, на салфетке, ведь в книге так много подробностей. Затем пришлось браться за дело более обстоятельно, ведь там так много противоречий. В итоге делом занялся профессиональный архитектор - @niita74.
Оказалось, что Дом, каким он описан, существовать по сути не может. Слишком уж длинными получились бы коридоры, слишком много всего ему нужно вместить. Так что то, как уместилось все в сравнительно небольшом особняке, это один из секретов Дома.
А ниже поэтажные планы, составленные с максимальной опорой на текст. Рассматривать их удобнее, кликая мышкой на подписи под картинками (а затем еще раз на "+").
Цвет на плане имеет значение:
Коричневый цвет - помещения времен выпуска старших (Ранний период).
Серый цвет - помещения, не упомянутые в книге, но в теории они должны быть в Доме.
Черный цвет - помещения и объекты последних лет (Поздний период).
Передам слово автору планов, @niita74:
Кажется, Серый Дом, если проштудировать все описания в тексте, представляет собою нечто среднее между Кносским лабиринтом и картинами Эшера.И все же, я попробовала максимально близко к тексту воссоздать планы этажей.Вот цитаты, которые участвовали в воссоздании планировок (вроде ничего не пропущено):
«Собрание [Фазанов] проводилось в классе.»
«что сижу в ванне [Фазанов] дольше положенного»
«Свою несчастную сигарету-трехдневку я выкуривал тайком в учительском туалете. Даже не в нашем [Фазанов], боже упаси!»
«В директорском кабинете я был два раза… В углу на диване сидела тряпичная кукла в полосатом платье с рюшами. Размером с трехлетнего ребенка. И всюду торчали пришпиленные булавками записки. На стенах, на шторах, на спинке дивана. Но больше всего меня потряс огромный огнетушитель над директорским столом.»
«замурованные камины и сложная система дымоходов»
««Обширная библиотека». Имеется. Бильярдная, бассейн, кинозал… все в наличии… В библиотеке занимаются девушки.»
«В столовой — мысли о еде, в классе — об уроках, на медосмотре — о здоровье»
«Стройные ряды железных кроватей. Белые салфетки на подушках... Белые тумбочки, одна на две кровати.»
«Тогда телевизор перенесли. Теперь он горит в спальне голубым окном до самой ночи»
«Шесть раковин с рыжими ободками вокруг стоков.» - умывальная фазанов
«Белые стены, глубокие окна-арки. Я люблю столовую. Это самое старое место в Доме. Вернее, меньше других подвергшееся изменениям. Стены, окна и потрескавшиеся плитки пола, наверное, были такими же и семьдесят лет назад. И голландская печь во всю стену, облицованная кафелем, с чугунной дверцей на замке»
«Рядом [сФазанами в столовой] - стол второй [группы]»
«Я сижу в темной, сырой птичьей спальне. Окна заросли плющом и почти не пропускают свет. Всюду растения в горшках и в кадках. В центре комнаты — полуобвалившийся камин.» - видение Курильщика
«Я не вернулся в спальню. Покурил в учительском туалете и поехал обратно к столовой. Площадка перед ней обычно пустовала. Таких мест в Доме было немного. Я поставил коляску у окна, и, пока не включили коридорный свет, сидел, и смотрел на черневшие верхушки деревьев, с которых еще не облетели листья. Когда включили свет, за окном сразу стало темно. Я отъехал и стал раскатывать по площадке вдоль застекленных щитов с объявлениями.»
«Коридор второго этажа длинный, как кишка, и окон здесь нет. Окна только перед столовой и в вестибюле. Коридор начинается от лестницы, прерывается зальчиком, не въехав в который, не попадешь в столовую, и продолжается дальше до второй лестницы. В одном конце — столовая. Напротив нее — учительская и кабинет директора. Дальше — наши две комнаты, один пустующий класс, кабинет биологии, заброшенный туалет, который называют учительским — я использовал его как курилку, — и комната отдыха, в которой еще до моего поступления начался бесконечный ремонт. Все это обжитая, знакомая территория. Заканчивается она вестибюлем — унылым залом с окнами на двор, диваном в центре и сломанным телевизором в левом углу. Дальше я никогда не заезжал. Где-то здесь проходила невидимая граница, которую Фазаны старались не пересекать.
Я храбро пересек ее, въехал в коридор за вестибюлем, и оказался совсем в другом мире.
Здесь как будто взорвалась цистерна с красками. И не одна. Надписи и рисунки встречались и на нашей стороне, но здесь они не встречались, здесь они и были коридором. Огромные, в человеческий рост и выше, режущие глаз, они змеились и струились, налезали друг на друга, разбрызгивались и подпрыгивали, вытягивались до потолка и стекали обратно. По обе стороны от меня стены будто вспухли от росписей, а сам коридор стал казаться уже. Я ехал по нему разинув рот, как сквозь бред сумасшедшего.
Двери второй оскалились синими черепами, малиновыми зигзагами молний и предупреждающими надписями. Я сразу понял, чья это территория, и благоразумно отъехал к противоположной стене. Из этих дверей могло вылететь что угодно, начиная с бритвенных лезвий и бутылок и заканчивая самими Крысами. Их участок был густо усеян осколками и обломками того, что они уже успели выкинуть, и мусор этот хрустел под колесами, как обглоданные кости.
Нужная дверь была приоткрыта, а то я бы, наверное, пропустил ее. «Только кофе и чай» — предупреждала скромная белая табличка. Вся остальная часть двери была расписана под бамбук, совершенно теряясь на фоне стен. Заглянув в нее, я убедился, что это действительно Кофейник. Темное помещение, заставленное круглыми столиками. Под потолком — китайские фонарики и разлапистые оригами, на стенах — маски устрашающего вида и черно-белые фотографии в рамках. Прямо перед дверью — барная стойка, собранная из кафедр, выкрашенных в синий цвет.»
«Я пропустил и вторую, и Кофейник, но понял это, только когда мы остановились перед дверью с огромной меловой четверкой посередине.»
«Она подняла чемодан на четвертую ступеньку крыльца и прислонила его к перилам.»
«Он [Кузнечик] отбежал от Дома и посмотрел на него издали. Виновато покосился на дверь, передернул плечами и зашагал вдоль стены. Дойдя до угла, еще раз оглянулся, помедлил и повернул.
Еще одна стена. Мальчик добежал до ее конца и остановился.
За следующим поворотом оказался двор, отгороженный сеткой. Пустой и унылый, такой же раскаленный, как все вокруг…Мальчик подошел вплотную к сетке… и увидел покосившееся сооружение из картонных коробок. Самодельный домик, прикрытый ветками. На крыше его торчал обвисший от безветрия флажок, картонные стены были увешаны самодельным оружием и колокольчиками…Перед входом чернела кучка золы, обложенная кирпичами.»
«Они жили в комнате [Лося], уставленной полками с игрушками. Мальчик и мужчина. Мальчик спал на диване с плюшевым крокодилом, мужчина ставил рядом раскладушку. Оставаясь один, мальчик выходил на балкон, ложился там на надувной матрас и смотрел сквозь перила на игравших внизу ребят.»
«Шестая спальня оказалась в самом конце коридора. Она была меньше, чем комнаты старшеклассников, и темнее из-за матерчатых козырьков над окнами.»
«В четвертой нет телевизора, накрахмаленных салфеток, белых полотенец, стаканов с номерами, часов, календарей, плакатов с воззваниями и чистых стен. Стены от пола до потолка расписаны и забиты полками и шкафчиками, рюкзаками и сумками, увешаны картинами, коллажами, плакатами, одеждой, сковородками, лампами, связками чеснока, перца, сушеных грибов и ягод. Со стороны это больше всего похоже на огромную свалку, карабкающуюся к потолку. Кое-какие ее фрагменты туда уже добрались и закрепились, и теперь раскачиваются на сквозняке, шелестя и позвякивая, или просто висят неподвижно.
Внизу свалку продолжает центральная кровать, составленная из четырех обычных и застеленная общим гигантским пледом. Это и спальное место, и гостиная, и просто пол… Магнитофон и три настенные лампы из двенадцати не выключаются никогда, и в любое время ночи кто-нибудь курит, читает, пьет кофе или чай, принимает душ или ищет чистые трусы, слушает музыку или просто шастает по комнате… Открыл глаза и увидел сомкнувшиеся над головой углы подушек. Между ними оставался маленький просвет, в который заглядывал желтый воздушный змей, пришпиленный к потолку. Заглядывал, потому что на нем было нарисовано лицо.»
«Стая Спортсмена занимала две спальни в самом конце коридора. Ту, что была побольше, называли Хламовником»
«Слепой остановился перед дверью десятой спальни. Спальни старших. Дверь была выкрашена в черный, с белыми и красными надписями, с каплями краски и брызгами, сделанными специально для красоты… Седой склонился над жестяной коробкой с откинутой крышкой.»
«— Давай поднимемся на дальний гараж? — предложил он. — На крышу, под луну, на то наше место! Ведь сегодня великая ночь! Сегодня нельзя спать!»
«Два тополя, дуб и четыре непонятных куста. Кусты росли под окнами, прижимаясь к стенам, тополя отмечали два наружных угла сетки, выходя корнями за пределы Дома. Дуб, росший у пристройки, пожирал ее могучими лапами и затенял свою часть двора почти целиком… Пустая волейбольная площадка с ящиками зрительских мест по краям. Пустая собачья будка с дырявой крышей и ржавыми мисками с дождевой водой. Скамейка под дубом, обклеенная пивными этикетками. Мусорные баки.»
«Черно-белый Фазаний стол… По соседству — Крысы. Буйство красок и всплески безумия. Дальше — черные Птицы в кошмарных слюнявчиках… Шестая изображает душевность.»
«Мимо дверей пятнадцатой спальни Кузнечик крадется на цыпочках, как вражеский лазутчик… Кузнечик заглядывает в приоткрытую дверь. Фиолетовый Мавр сидит спиной к двери, совсем близко… Кузнечик отлетает от двери и бежит по коридору быстрее ветра. Он — единственный из младших ходячих, кому запрещен вход в комнаты Мавра. 15, 14, 13… Дальше — территория Черепа (10, 11, 12?). Три комнаты, уравнивающие его с другими мальчишками, потому что им туда нет хода, как и ему.»
«Еще есть одиннадцатая комната. Та, где настоящий шалаш из бамбука. Где главное украшение — кальян Хромого, где живет попугай Детка — старый какаду, который умеет ругаться на трех языках.»
«В Доме есть еще две стаи младших ходячих. У них свои комнаты, мимо которых Кузнечик старается не ходить. Стая Певчих находится в состоянии «холодной войны» с Хламовными… Обитателей Проклятой комнаты такие мелочи не волнуют. Их комната считается самой плохой из-за того, что она — единственная на всем этаже выходит окнами на улицу. В ней живут изгои. Те, кого выставили из других стай. Всего четверо»
«Дом кажется Кузнечику огромным ульем. В каждой ячейке — спальня, в каждой спальне — отдельный мир. Есть пустые ячейки классных и игровых комнат, столовых и раздевалок, но они не светятся по ночам янтарно-медовыми окнами, а значит, их нельзя считать настоящими.»
«Учительский туалет был территорией картежников, в субботние и воскресные вечера здесь играли.»
«Спустился по лестнице. Еще один длинный, пустой коридор, в самом его конце — еще одна лестница и дверь в подвал.»
«А следующую ночь я провел в изоляторе. В маленькой комнате, сплошь обитой губкой. Сверху губку обтягивал веселенький желтый ситец в цветочек. Еще здесь имелся наполовину утопленный в стене унитаз, замаскированный под мусорное ведро с откидывающейся крышкой. Тоже обитый губкой и веселеньким ситцем. И матовый плафон на потолке. Больше не было ничего.»
«Табаки долго отмывали в процедурной, чтобы проверить, не скрывает ли он под ним следы каких-нибудь болячек.»
«На площадке, которую называли Предмогильной,»
«Табаки начал объяснять, что изоляторов два. Синий и желтый. Что синий не для слабонервных личностей, зато закаляет дух, а желтый и вовсе радует душу.
— В синем начинается депрессия, а в желтом воняет мочой, потому что там слив заедает, — перебил его Сфинкс.»
«Ящики, как их называли, дежурили на первом по двое на смену… Еще они стерегли входную дверь вместо сторожа, который стерег дверь на третий этаж… Мы пересекли весь коридор третьего, и в узкой комнатушке между двумя одинаковыми дверями он велел мне вывернуть карманы.»
«Могильник — это Дом в Доме. Место, живущее своей жизнью. Он на много лет моложе — когда его строили, Дом успел обветшать.
«Окна лазарета выходили на двор. Каждое утро и каждый вечер Кузнечик взбирался на подоконник и смотрел, как мальчишки играют в снежки и строят белые крепости из сугробов… В положенное время за ним пришли и отвели его в игровую комнату, где ждали протезы и задания, которые нужно было с их помощью выполнять»
«Они гуляли по лазаретному балкону, защищенному от ветра покатой крышей… Потом в холле лазарета была вечерняя программа по телевизору, которую разрешалось смотреть через день.»
«Они свернули в другой коридор, с блестящим линолеумом, и прошли по нему до последней двери.
— Это здесь, — Рыжая толкнула дверь.
Палата была совсем маленькая. Три кровати, заваленные грудами вещей.» Могильник
«— К заведующему! — пухлый, указующий перст в конец коридора.» Могильник
«Сворачиваем в боковой коридор. Задержавшись у длинного непрозрачного шкафа, Янус вытаскивает из него халат и бросает мне» Могильник
«Причудливой вереницей мы проплываем мимо аквариума с подсвеченной Горгоной, мимо стеклянных шкафов и непрозрачных дверей — странные длинные тени.» Могильник
«Они вошли в соседнюю дверь, и Волк включил свет. Комната была голая и уродливая. Два ряда железных кроватей со скатанными матрасами, только три из них застелены.» Чумные дохляки
«Перекресток освещался двумя настенными лампами. Одна — с бордовым абажуром — освещала угол с телевизором. Вторая — с треснувшим синим плафоном — низенькое продавленное кресло у противоположной стены. А вся центральная часть — с диваном, полузасохшими растениями и мной — тонула в полумраке.»
«Мы с девушками общались мало. Вернее, вообще не общались. Хотя их корпус соединялся с нашим общей лестницей, насколько я знал, к ним никто никогда не поднимался. В своем корпусе они жили на третьем этаже, который в нашем занимали воспитатели. На втором располагался лазарет, а что было на первом, я не знал. Наверное, таинственный бассейн на вечном ремонте. Мы с девушками сталкивались только в кинозале на субботних сеансах. Они сидели отдельно и в разговоры не вступали. Во дворе гуляли только по территории, примыкавшей к их крыльцу»
«А девушки общей библиотекой не пользовались.»
«Пригнувшись, Кузнечик перебежал от автобуса к ближайшему дереву. Дерево оказалось плохим укрытием. Он не стал за ним задерживаться и перебрался за собачью будку.»
«Коридор первого этажа был намного просторнее нашего, тут запросто можно было проехать в четыре коляски, и еще осталось бы место для пары ходячих. Так что здесь мы двигались быстрее. Проехали мимо запертых дверей приемной, актового зала и кинотеатра, мимо кабинок игровых автоматов, стендов с фотографиями, шеренги огнетушителей, окошка прачечной… Спортзал оказался открыт, там уже горел свет.»
«Двери классов и спален иногда распахивались внезапно, можно было заполучить синяк на лбу. Он давно привык ходить по той стороне, где когда-то были окна, подальше от дверей… Здесь когда-то были окна. И коридор был намного светлее. Никому и в голову бы не пришло их замуровывать, если бы не надписи. На стеклах не оставалось просветов. «Они» покрывали их надписями и уродливыми рисунками сверху до низу, а как только стекла отмывали или вставляли новые, все начиналось с начала. Ни дня эти окна не выглядели по-божески. Такое происходило только в этом коридоре. На первом этаже не было окон, выходящих на улицу, а на третьем обитало слишком много воспитателей. Он хорошо помнил, как после очередной замены стекол (всякий раз надеялись, что в них заговорит совесть, но этого так и не произошло) они просто закрасили новенькие, сверкающие стекла черной краской. Он помнил, что почувствовал утром, увидев эти безобразные черные прямоугольники в рамах: он почувствовал ужас, впервые осознав, чем были для них эти окна, с которыми они так варварски обошлись, и проголосовал на общем собрании за то, чтобы их замуровали.
Это не было детской шалостью, как можно было подумать вначале, хотя уже тогда можно было кое о чем догадаться, ведь в спальнях и классах такого не делали. Но только увидев черные стекла он понял, насколько его подопечные боятся этих окон, как они их ненавидят. Окна в Наружность…
Теперь он шел по той стороне, где окна когда-то были, и где их больше не было, от чего коридор стал слишком темным, но вряд ли кто-то в Доме помнил, что раньше он был другим.»
«На Перекрестке блестело боками расчехленное пианино.»
«Он остановился перед дверью без номера с застекленным окошком вверху. Здесь его поприветствовало еще одно «Р» — мылом на стекле. Он захлопнул дверь и избавился от собственной клички до следующего выхода в коридор. Это был его кабинет и его спальня. Единственный из воспитателей он ночевал на втором этаже.»
«Ральф опустил сумку на пол и сел на диван»
«Он [вышел из своей комнаты], миновал вторую… Дверной проем класса третьей был пуст. Ральф вошел — и под ногами зашуршали семена. Семена и жухлые листья. Коробочки, с треском лопавшиеся под каблуками и рассыпавшие белый порошок. В сумраке зеленых кущ за столами сидели Птицы и улыбались. Окна затеняли мясистые листья и стебли всевозможных растений. Пахло влажной землей.
Слон — огромный и краснощекий — качал головой в окружении горшков с фиалками. Фиолетовый спектр. Красавица над пожелтевшей геранью, Бабочка под лимонным деревцем. Стервятник сидел на стремянке — парил над классом, вознесенный почти к самому потолку. Компанию ему составляли два горшка с кактусами. Стол Дракона, украшенный только тарелочкой с проросшей пшеницей, выглядел убого.»
«Акула ждал его в нерабочей части кабинета, утопая в низеньком кресле с обивкой в сине-желтый цветочек. Колени выше груди, нос уткнулся в экран телевизора. Покосившись на Ральфа пятнистым глазом, он ткнул в соседнее кресло»
«Между классом и спальнями шестой Ральф шел медленно, изучая стены.»
«За спинкой большого дивана в холле, где пахло пылью и где ее клочья, похожие на серые тряпки, разлетались от дыхания и просто если пошевелиться.»
«Коридор возле прачечной пах дезинфекцией. Лампочка светила тускло, а дальше, в библиотечных отсеках, было совсем темно, и Кузнечик не смотрел в ту сторону, чтобы не видеть чернильные тени шкафов-вертушек, в которые старшеклассники складывали прочитанные журналы. Ему совсем не нравились эти тени. Чем более неподвижными они были, тем меньше нравились.
Его отвлекло гудение лифта. Кузнечик прислушался. Лязгнула дверь, и по линолеуму зашуршали чьи-то шаги. Он встал.»
«Волк записался в музыкальный кружок»
«Потом, по методу Сфинкса, меня запихивают в такую горячую ванну»
«Профильтрованный через восемь кабинетов и кучу Пауков»
«У лестницы он теряет Сфинкса из виду, но, съехав по пандусу, обнаруживает, что тот ждет его на площадке первого этажа… Сфинкс выходит с лестничной клетки в коридор первого. Чуть отставая, Курильщик едет следом.»
«На Слепого они натыкаются в самом конце коридора [1 этажа]. Он избивает автомат с газированной водой в надежде вернуть проглоченную монетку… По соседству Пузырь из третьей рулит по автостраде, сбивая встречные машины и сотрясая игральный автомат.»
«При ней к Дому пристроили лазарет. До того имелся один жалкий кабинетик с медицинской сестрой и палата на две койки.»
«Взволнованный песней кот пушистой стрелой мчится вниз сквозь этажи. Этажом ниже его двойник пересекает коридор, летит по ступенькам, останавливается в другом коридоре и присаживается вылизать грудь и лапы. Кот мчится ниже и еще ниже, до пропахшей чужими котами площадки, потом прямо — и оказывается рядом с двойником. Три круга кошачьего танца, соприкосновение всезнающих носов, две истории: о ночной жизни дворового мусорного бака и о концерте с пауком. Потом они бегут — лапа к лапе, ребро к ребру — мимо погасшего экрана телевизора, мимо уснувших тел, и наконец сворачивают в дверной проем, в душную темноту, где сидит хозяйка с третьим котом на коленях.»
«Он миновал спальни старших и классные комнаты, поднялся по лестнице и прошел коридор воспитателей, чистый и сухой… Наконец он остановился у двери Лося. Осторожно нажал на ручку… дверь открылась, и он вошел, вытянув руку, чтобы не стукнуться о дверь туалета, но она оказалась закрыта»
«Курящие и пьющие кофе старшие становятся очень нервными — и вот им уже разрешают превратить лекционный зал в кафе, не спать по ночам и не завтракать.»
«За сокоавтоматом — Мартышка с наклейками»
«— Эй, Рыжик, а девчонок сейчас сажают в Клетки?
Она нагибается ко мне:
— Конечно. Только они в нашем коридоре, а не в воспитательском. Крестная не доверяет нас Ящикам. Они вечно пьяные и распускают руки. Сама нас запирает, сама выпускает. Ключи только у нее.»
«Обсуждаем последнюю выставку. Картин там было раз-два и обчелся, зато Дракон из третьей выставил расписанного себя, и это действительно было интересное зрелище.»
«Возвращаясь к себе, она всякий раз удивлялась разнице двух коридоров и не могла понять в чем секрет. Не в том, конечно, что их коридор был ýже и короче, не в окнах (которых не было там), не в ковровой дорожке… И только в тот вечер она поняла. Разница была в том, что их коридор не был коридором… Одна спальня на четверых — пусть маленькие комнатки-кельи, но только четверо, и всегда можно захлопнуть дверь. Это и ковровые дорожки, лысеющие по краям, шторы на шнурах и телевизоры… Сейчас один из этих двух светился у стены, а перед ним лежали и сидели на выуженных из спален матрасах и расстеленных пледах, внимая (чего они, интересно, ждут оттуда?), особи женского пола, собравшиеся из всех спален… Их коридор не был чем-то отдельным от спален, он был одной общей спальней, местом, где с наступлением ночи можно было заснуть.»
«Она выходит из класса, раздумывая, стоит ли возвращаться к Кошатнице, но думая об этом, уже идет в противоположную сторону… Два матрасных завала заняты, остальные пустуют, телевизор выключен. Многие еще гуляют в мальчиковом крыле. Проходя мимо воспитательского блока, Русалка по привычке старается сделаться незаметной, но ей это не удается. Длинношеяя Душенька, сидящая в кресле, установленном прямо в дверном проеме, окликает ее»
«Она бежит по коридору… На лестнице веселая компания Логов в черной коже гоняет игрушечный автомобильчик на батарейках… Она бредет по мальчиковому коридору. Очень медленно. Сейчас она пройдет мимо четвертой. Потом дойдет до Перекрестка, посидит там на диване и вернется. Еще раз мимо четвертой.»
«По слабо освещенному луной пространству [перекрестка] бродит Слон, осматривая подоконники… Слон доходит до последнего окна и поворачивает обратно»
«Мы со Слепым являемся в актовый зал… Стыдливо пригибаясь, проскальзываю в центральный ряд.»
«В месте, где сходятся стены двух корпусов, есть закуток, поросший сорняками. В начале лета крапивы здесь по колено, и мусор становится невидим. Самое якобы уединенное место в Доме, потому что на обеих стенах нет окон.»
«Осталось семь перекладин. Здесь стык стен двух коридоров Дома. Когда-то этот угол был наружным, потом его застеклили, и теперь это просто кубическая ниша, где размещаются пожарная лестница и аварийный выход. Стена, о которую я опираюсь, нежно голубая, стена напротив — кирпичная, а та, что выходит на двор — стеклянная, но сквозь нее ничего не разглядишь, стекло слишком грязное, так что на виды окрестностей я при восхождении не отвлекаюсь… Теперь я ни на что не опираюсь, стою, как стоял бы на лестнице человек с руками, и стараюсь поверить, что они у меня и в самом деле есть. Дальше просто. Надо выпрямиться и сделать шаг вверх, представляя, что внизу, в полуметре, расстелен мягкий матрасик, на который будет приятно упасть. Я представляю его, делаю шаг и оказываюсь на чердаке. Вернее, там оказывается моя голова. Главное — не забыть про матрасик. Я не забываю. Еще шаг — и я на чердаке по поясницу, последний — и я там целиком.
Выползаю из люка, растягиваюсь на дощатом полу…подхожу к краю люка, посмотреть, как обстоят дела внизу. Почему-то не очень удивляюсь, обнаружив там Лорда, уверенными рывками втаскивающего себя вверх по пожарной лестнице.»
«В актовом зале, как всегда, кто-то вдохновенно терзает рояль, и волны этого вдохновения захлестывают весь первый этаж. Черный заводит меня в полупустую комнату. Это склад, где громоздятся картонные коробки. Одна приоткрыта, и в щель выглядывает запечатанный в пенопласт унитаз. Мы в комнате унитазов.»
«По идее, должно быть наоборот, ведь никого в Могильнике столько не кромсали, сколько меня, но в природе вообще все странно устроено, и логики никакой ни в чем на самом деле нет.»
«Ящик-стол посредине, кверху дном, влипший во все вышеупомянутое,» Крысятник
«Ральф поднялся на третий этаж, в комнату отдыха, где на три часа было назначено собрание. Комната эта редко использовалась по назначению. Предполагалось, что воспитатели будут расслабляться здесь в домашней обстановке, но унылая казенная мебель и хрупкие столики с замусоленными журналами вызывали стойкие ассоциации с приемной дантиста, и желающих проводить здесь свободное время не находилось. В конце концов в комнату перенесли три письменных стола и диапроектор, повесили на стену школьную доску и стали проводить в ней собрания. Это ее оживило. Воспитатели начали держать здесь свои вещи, обзавелись любимыми креслами, выделили один из столов под чайный, объявили крохотный балкончик зоной для курящих, а Шериф даже перенес сюда свой магнитофон. Теперь в комнате отдыха в любое время можно было кого-то застать. Чаще всего дремлющего на диване Гомера.»
«Не говоря уже о том, что в нашем корпусе тринадцать спален. При четырех воспитателях. Возможно, вы об этом забыли.» - Крестная о девушках
«У нас было пятьдесят шесть девушек, — отчеканила Крестная. — На девять четырехместных и четыре шестиместные спальни. Стыдно не знать элементарных вещей о месте, где вы работаете не первый год.»
«И где, интересно, вы предлагаете их собрать? В актовом зале? Меня лично не устраивает перспектива провести предвыпускную ночь с полусотней истеричных девиц, в месте, где поблизости нет даже туалета.»
«…Ральф пересек коридор второго этажа и поднялся на третий.
Буфет работал до восьми. Здесь было уютно и тихо, особенно в вечерние часы. Круглые столики — на каждом корзинка для хлеба, огромные деревянные держатели для салфеток и забавные солонки в виде мышей. На окнах ситцевые занавески в цветочек. Возле окошка раздачи вывешивалось меню, написанное аккуратным ученическим почерком.»
«Они снимали ее как попало, важен был сам факт, приносили свои трофеи в Дом, увеличивали, вставляли в рамки, под стекло, и развешивали в безоконной Комнате Ужасов на первом этаже. Комната Ужасов для того и существовала, чтобы выводить из равновесия. Дети Дома любили страшилки. В ужасохранилище имелись и другие экспонаты, но фотографии наружности являлись бесспорным гвоздем экспозиции.»
«Одышливый старичок-сторож отворил дверь третьего этажа и ушаркал обратно в стеклянную будку то ли досыпать, то ли смотреть телевизор.
В коридорах третьего свет по ночам не гасили. Вытертая ковровая дорожка привела Ральфа в библиотеку. От библиотеки на первом эта отличалась компактностью, обилием специальной литературы и приличным состоянием книг.»
«Комнатка сторожа — первая от лестницы — оказалась крохотной каморкой, битком набитой разномастной мебелью, подшивками старых журналов и часами.»
«Ральф не поленился проверить подвал, чердак и все заброшенные комнаты на первых этажах обоих корпусов.»
«Между столиком с неработающим телевизором и стеной здесь стоит длинное зеркало, про которое многие думают, что оно стоит изнанкой наружу, до того оно пыльное.»
«Поэтому, обнаружив утром толстые кабели, оплетающие оконную решетку, тянущиеся одновременно в двух направлениях — к окнам третьей справа и к окнам шестой слева, Сфинкс не удивлен.»
«На лестничной площадке между первым и вторым этажами кошачья сходка возле урны. Тут же сидит Курильщик.»
«Живой оригинал портрета [Стервятник] сидит у них в спальне (4), раскладывая пасьянс… Птица всякий свой визит старается превратить в событие с помощью разного рода мелких подношений. Для него вылазка из Гнезда на двадцать шагов по коридору — вполне достаточный повод для переодевания и вручения подарков.»
«У входа в столовую толпятся воспитатели во главе с Акулой и что-то горячо обсуждают. Посовещавшись, они перетаскивают к двери Фазаний стол, почти полностью перегородив ее»
«В двадцать четвертой комнате с раннего утра царит террор. Это невеселая комната. В ней живут все не уехавшие на лето колясники, и старшие, и младшие. Их немного — шесть человек… Старших мучают болезни, не позволившие им уехать, зависть к уехавшим, собственные капризы, то, что они лишены привычных им спален и отправлены в комнату с дурной славой (окна ее выходят на улицу, а не на двор, как у всех приличных комнат)»
--
